Обзор шорт-листа номинации "Неудачный спектакль"

Побеждают крайние.

Имя Даниила Хармса в литературе является символом бунтарства и разрыва шаблонов. Потому его творчество, как ориентир, и стало темой драматургической номинации Волошинского конкурса.  Нестандартный взгляд, иррациональность действия, не говоря об остроумии - вот, что ожидалось от конкурсантов. И задача оказалась не из простых при всей ее внешней обманчивой легкости.

При том, что на данную номинацию было прислано 136 пьес (а это довольно большая цифра), выбор оказался не богат. Со слов экспертов номинации поступило огромное количество сатирических пьес про бюрократов, рифмованных пьес а-ля "Сказ про Федота Стрельца". Конкурсанты через одного не могли пройти мимо образов Сталина, Ленина и, конечно же, Путина, а как другая крайность - присылали сценарии для детских утренников.   Проблема была даже не в уровне пьес, многие были написаны профессионально, а в их вторичности по своей сути. В общем, "... театр закрывается. Нас всех тошнит!"

Но ситуация однообразия и скуки там, где ожидался полет фантазии и феерия идей, работала одновременно и в другую сторону: все, что вспыхивало яркими образами, все, что выстреливало нестандартной логикой - запоминалось мгновенно, и потому среди экспертов не было жарких споров о том, какие из пьес допустить до оценки жюри.

Итак на финишную прямую в шорт-лист драматургической номинации "Неудачный спектакль" памяти Даниила Хармса вышло 11 пьес. Поговорим о них подробнее.

Пьесы Марины Абрамовой "Мой брат Нейрон" и Ольги Ежовой "Магазин" запомнились своей идеей. До некоторой степени у пьес и общая тематика -  внутренний мир творческой личности. В случае с "Мой брат Нейрон" действие построено на диалоге нейронов головного мозга драматурга-неудачника Петра. Под действием сигналов, поступающих от дискутирующих о том, что для Петра хорошо, а что плохо, нейронов, он то совершает глупости, то кардинально меняет свою жизнь, то впадает в творческий запой. Сама идея, когда оценочные суждения действий героя исходят  изнутри него самого, философские выводы вложенные автором в уста нейронов, необычный взгляд изнутри процесса (динамичный и смешной) - несомненные плюсы пьесы.

Что касается "Магазина" Ольги Ежовой, то там идея заключается в том, что некий герой (в прошлом сам творческая личность) продает авторам их будущие работы, будь то картины, книги или другие произведения искусства. И зритель (я специально буду употреблять в обзоре слово "зритель", а не "читатель", так как любая пьеса предполагает постановку на театральной сцене) наблюдает за тем, как "приобретаются" шедевры, как идут на преступления ради будущей славы, или как прожигают годы в ожидании того самого единственного мгновения высшего вдохновения. Плюс тот же, что и в предыдущей пьесе: автор нашла необычный ракурс, необычную точку наблюдения для решения старых, как мир, философских вопросов, что есть творчество, и ради чего оно надобно человеку вообще.

Теперь о двух пьесах, которые явили собой редкий положительный пример того, что в начале обзора я объявила общими минусами приходивших на конкурс пьес: одна пьеса - Валерия Алферова "Бутерброд" - есть пример сатиры на бюрократическую систему, а в пьесе "Живее всех живых" Ильи Рубинштейна один из главных героев - Владимир Ильич Ленин.

В "Бутерброде" представители разных социальных слоев общества от генерала до безработного делят, как очевидно уже из названия, простой бутерброд с маслом. Спорят, голосуют, вычеркивают претендентов, не без помощи обмана кто-то из них бутерброд съедает, но самое главное, неожиданно для зрителя в конце действия выясняется, что дело происходит в психиатрической лечебнице, и делят бутерброд ее пациенты. Вроде, все банально. Но автор с хирургической точностью выбрал и выписал самых характерных представителей современного общества. Зритель до самого финала не предполагает место действия, а следовательно, пьеса соответствует важному принципу сатиры - резкому появлению комического и пародийного в реалистичной картине. Отличная работа!

В пьесе  "Живее всех живых" охранник мавзолея встречается с оживающим на ночь Ильичом. Плюс пьесы в том, что Ильич не является объектом для недоброй сатиры или издевки над советским прошлым. Он лишь представитель этого прошлого, попавший в сегодняшний день и пытающийся в нем разобраться. И это очень импонирует. Да и образ охранника, с которым беседует Ильич, прописан так, что у зрителя остается впечатление, что главный объект для наблюдения драматурга все-таки он, а вовсе не Ильич.

Еще две работы, размышления о которых можно запараллелить между собой - это "Короткие пьесы" Глеба Колондо  и "Шесть пьес из семи слов (и еще семь незначительно более крупных)" Матвея Булавина. Вообще говоря, это и не вполне пьесы, подлежащие постановке на сцене. Слишком минималистичны, и авторские ремарки в них имеют сюжетное значение. Но оба произведения - это примеры очень талантливой пародии на творчество Хармса. Авторы демонстрируют потрясающее афористическое мышление, а говоря словами самого Хармса, "против небесного явления доской не загородишься" . Работы яркие и самобытные.

Не зря бытует мнение, что заставить зрителя плакать легче, чем заставить его смеяться. Юмор субстанция эфемерная, поймать его за хвост и удерживать на протяжении всего действия пьесы удается не всякому драматургу. Но Дмитрию Ищенко в пьесе "Из протоколов Комитета жалоб памятника «Тысячелетие России»" это удалось. Я бы сказала, что ему удалось даже больше: добиться смеха сквозь слезы. Герои разных эпох (памятники) спорят, решают исторические и национальные конфликты, кочуют с места на место сообразно решению спора и политической обстановке. Дмитрий Ищенко предлагает нам чуть грустную улыбку в ответ на исторические казусы нашей страны. Делает он это тонко, иронично и, я бы сказала, беззлобно.

Еще одна пьеса из шорт-листа, постановка которой заставит зрителя улыбнуться - это "Разговоры на кухне" Аглаи Юрьевой. Имя этого драматурга уже знакомо аудитории Волошинского конкурса. В 2016 году Аглая стала лауреатом конкурса  в номинации "ЖЗЛ" со своей пьесой "Двенадцатый эксперимент". И вот опять шорт-лист. Действие "Разговоров на кухне" построено на диалогах кухонной утвари (дуршлака, терки, пресса для чеснока и т.д.). И вот уж не новаторский прием - присвоить неодушевленным предметам человеческие черты характера, но драматург столь легка и технична в исполнении, ее посуда соответствует таким узнаваемым людским типажам, что устоять и сдержать улыбку невозможно.

А вот пьеса Александра Новожилова "Женские ручки в атласных перчатках" стала единственным примером пьесы абсурда из всего шорт-листа, и тем очень интересна. Непростой жанр. Нужно создать хаос и не заблудиться в нем самому, да еще и подвести зрителя к неким выводам. Все это автору, безусловно, удалось. Созданная им фантасмагория не подлежит пересказу, но могу сказать, что картины пьесы сюрреалистичны, а потому больше просятся в сторону творчества Артюра Адамова нежели Даниила Хармса, но присущая творчеству обоих мысль об отсутствии гармонии в мире и человеческом существе, явственно проглядывает  в пьесе Александра Новожилова.

И еще одно имя драматурга, уже звучавшее среди победителей драматургических номинаций Волошинского конкурса - это Сергей Филиппов. В этом году Сергей рекордсмен - целых три его пьесы вошли в шорт-листы конкурса. Две из них ("Фейхоа" и "Куш подн") - в номинации "Неудачный спектакль". Рассказывая об этих пьесах хочется напомнить, что Хармс - это ведь не только смешно. Хармс это еще и страшно. Не только отсутствие гармонии, о котором я писала выше, но и экзистенциальный страх, бесконечно ощущающаяся близость катастрофы присущи его произведениям. Так вот именно эти черты можно в полной мере ощутить в пьесах Сергея Филиппова. "Фейхоа" расскажет о том, как дорого стоит жизнь большого ученого, если его дочь готова убить себя, дабы подарить отцу свое сердце в качестве донорского. И как неумолима судьба, если ученый все равно умрет по нелепой случайности.

Что касается "Куш подн", то признаюсь честно, я просто покорена этой пьесой. Сергей Филиппов сотворил своим героям мифологию, веру, придумал им собственный язык или наречие, раскрасившее типажи. В разговоре отца, матери и сына он на нескольких страницах текста уместил жизнь, быт, смерть, любовь и Бога. Про пьесу так и хочется сказать, что это просто хармсовщина какая-то! Остается надеяться, что жюри не напугает проглядывающий сквозь речь героев матерок да и страшные по сути картины действительности. Ведь истинный театр есть зеркальное отражение окружающего мира, и на просторах нашей родины героев пьесы Сергея Филиппова хоть отбавляй.

Подводя итоги разговора о шорт-листе номинации "Неудачный спектакль", мне хочется опять вспомнить Даниила Ивановича: "Все крайнее сделать очень трудно. Средние части делаются легче. Самый центр не требует никаких усилий". И как мне кажется, каждый из финалистов по-своему смог преодолеть тяготение к центру и раздвинул в своей пьесе какие-то рамки, чем и обеспечил себе место в финале.

А завершу я обзор цитатой из "Шести пьес" Матвея Булавина:
ЗРИТЕЛИ. Долго еще?
АВТОР. Всё уже.
ВСЁ

Критик, куратор драматургических номинаций
"Волошинского конкурса - 2017"
Нина Дунаева